FIND THE NET

РОЖДЕНИЕ НОВОГО МЕНЕДЖЕРА

Прошло какое-то время и мной заинтересовалась итальянская «Фиорентина». Мой агент – Норберт Пфлиггер, вместо того, чтобы уладить отношение с итальянцами, постоянно отсутствовал на переговорах, присылая вместо себя своего странноватого адвоката. И причина всему этому была лишь одна: его сердце билось для другого футболиста – чемпиона мира Лотара Маттеуса. И в самый ответственный момент переговоров он находился у больничной койки своего Лотара, проходившего курс реабилитации после операции на колено в американском Колорадо.

Переговоры развивались достаточно успешно. Оставалось решить лишь вопрос о переезде. Наш адвокат шепнул нам на ухо, что итальянцы никогда в жизни не согласятся оплатить стоимость переезда. Тут к нашему общему удивлению Мартина взяла слово и в мгновения ока договорилась с боссами «Фиорентины» о том, что они берут на себя все затраты, связанные с переездом, кроме того выделяют мне личный автомобиль и оплачивают ежемесячно аренду квартиры. Великолепно! – думал я. Ай, да Мартина. Я подписал контракт на 4 года на 750 тыс. марок «чистыми». Во второй свой сезон я должен был получать уже 850 тыс., на третий - миллион, и на четвертый год – 1,2 миллиона. Это было настоящим безумием, думал тогда я.

Я восхищался Мартиной. «С этого момента ты регулируешь все мои дела», - сразу же произнес я. Агенты в Германии кассирует примерно 15-20% от общей трансферной суммы, и Пфлиппи должен был за эти деньги усерднее работать. Я разорвал с ним соглашение. После меня с Норбертом перестали сотрудничать сразу четыре игрока, среди них был и Оливер Кан.

Конечно, не всем нравилось, что моим агентом стала супруга. Особенно это чувствовалось в мужском футбольном мире, где права женщин всегда ущемлялись. Хотя если вспомнить Габи Шустер (жена Бернда Шустера) и Ангелу Хесслер (бывшая супруга Томаса Хесслера), доказавшие, что они также могут быть жесткими партнерами и умеют первоклассно представлять своих супругов.

ПОЦЕЛУЙ В ЗАДНИЦУ ОТ БРАЙНА ЛАУДРУПА

Итак, я переехал в Италию. Предсезонка была настоящим адом для меня. Почти восемь недель при жаре 45 градусов в тени. Я думал, что не выживу. Хотя вскоре мне удалось привыкнуть.

Что касается первого сезона, то мы стартовали сенсационно и завершили первый круг на втором месте после суперкоманды «Милан».

Еще в Мюнхене Брайн Лаудруп был абсолютно лучшим моим другом. Мы общались семьями, и он был для меня, как младший брат. Скажу больше. Если бы он был женщиной, то я скорее всего женился бы на нем.

Как только я прибыл во Флоренцию, боссы итальянского клуба спросили меня насчет Брайна. «Ясное дело, - без паузы ответил я. – Тотчас покупайте его». О, как круто, думал я. Мы снова будем играть вместе. Через несколько дней все формальности с переходом Лаудрупа были решены.

Первое время мы жили в гостинице Villa La Massa. Брайн решил на несколько дней улететь в Данию. Перед отлетом он запарковал свой новенький «Мерседес», который купил как раз после победы датчан на чемпионате Европы против нас.

Пока он отсутствовал, я решил покататься на его авто. Мы были близкими друзьями и мне не составляло труда взять у портье ключи. Прокатавшись всю ночь на пролет, я в целости и сохранности поставил машину на место. Когда же Брайн вернулся из Дании, я сказал ему, что немного поколесил на его кабриолете. Тут все и началось. Он сразу же изменился в лице и стал орать на меня. «Как ты смог взять мою машину?» - недоумевал он.

Эй, Брайн, - думал я. Что за ересь ты несешь? Я же не трахнул твою жену, дружище, а всего лишь прокатился на машине!

Он продолжал орать, как будто я нагадил ему в салоне или врезался в фонарный столб.

Поцелуй меня в задницу, думал я. Что это все означает, черт побери? Если бы он взял мой Феррари, я бы и глазом не моргнул.

В течение 15 минут наша дружба прекратилась. Никакой общей комнаты на сборах, ничего совместного. Во Флоренции я ни разу не был у него дома, и семьями мы так и не сходили вместе поужинать.

Спустя год Лаудруп перешел в «Милан», а потом в «Глазго Рейнджерс». С того времени мы всего два раза разговаривали по телефону и больше никогда не виделись. Собственно говоря, жаль. Но, вероятно, мы никогда и не были близкими друзьями, как я думал раньше.

УВОЛЬНЕНИЕ ПО-ИТАЛЬЯНСКИ

На футбольном поле все шло, как и прежде великолепно. Мечта идиота сбылась, думал я. С «Фиорентиной» я бы связал отношения на семь, нет, на десять лет. Нашему тренеру Джиджи Радике было около 70 лет. Он легко нашел общий язык с футболистами. На совместных обедах перед игрой у нас не запрещалось выпить стакан вина. Я как немец перед игрой не позволял себе пить алкоголь, но итальянцы делали это охотно. И что интересно, многим это действительно помогало.

Незадолго до Рождества мне позвонил капитан нашей команды Стефано Каробби и сообщил, что Джиджи уволен. Простите? – подумал я. Я перестал понимать по-итальянски? Когда же я понял, что это уже случившийся факт, я был безумно расстроен и ни о каком Рождестве уже не могло идти и речи.

Уже позднее выяснилось, что 20-летний сын нашего тренера развлекался с женой вице-президента команды Витторио Чекки Гори. Правда, она действительно была что надо и работала раньше моделью. Проблема же заключалась в том, что Гори был не только вице-президентом, но и сыном всемогущего Марио Чекки Гори, президента и владельца «Фиорентины». Его слово было абсолютным законом для каждого работника во «Фиорентины». И теперь выяснилось, что сын тренера так обидел его невестку. Это был смертельный грех. После увольнения Радике мы спустились на дно таблицы и в конце года вылетели в серию B. А легионеры, такие как я, Лаудруп и Батистута стали злейшими врагами наших фанатов. Дошло до того, что без охраны полиции мы не могли передвигаться по городу.

Такая ситуация напрягала не только меня, но и всю семью. Как игрок национальной сборной, я не собирался ночью в окружении полиции пробираться домой и во время чемпионата разъезжать по итальянским деревням и играть в присутствии 7340 зрителей.

СТРАННАЯ ТАКТИКА КЛАУДИО РАНЬЕРИ

Однако события развивались не так, как я предполагал. Пришедший в команду после вылета из серии А Клаудио Раньери хотел во что бы то ни стало оставить меня в коллективе.

Всего хорошего, Штефан, сказал я себе, играть во второй лиге – очень «занимательно». К тому же у меня будет отличная возможность познакомиться со всеми маленькими городками Италии.

Команда стартовала замечательно. Однако с тренером Раньери с самого начала я не смог найти общий язык. У него были странные тренировочные методы. Он говорил только о тактике и столько много, как будто мы первый год играли в футбол. Мы начинали тренироваться в пять дня и в восемь все еще были заняты его тактическими «новшествами». Как-то раз, пробегая мимо него, я показал ему на часы и сказал, что не пора бы нам всем разойтись по домам. Раньери ничего не ответил, но посмотрел на меня, как на лютого врага.

Однажды, уже будучи уже капитаном «Фиорентины» я задержался после Рождества в Германии. У меня были страшные зубные боли. Я своевременно сообщил об этом руководству и по приезде предоставил в клуб рентгеновские снимки. Раньери даже не хотел меня слушать. Он не верил ни единому моему слову. «Так не поступает капитан команды. Он всегда должен быть с ребятами», - все, что услышал я в ответ.

В этом году мы вернули себе путевку в серию А. В конце сезона я лечился от травмы. Раньери был рад, что не видел меня. И я тоже. Для себя я решил точно, что уйду из команды. Тут совершенно неожиданно ко мне подошли представители клуба и заявили, что хотят продлить со мной договор на дополнительные 4 года. Посоветовавшись со мной, Мартина выдвинула, казалось, неприемлемые условия. Но к нашему удивлению итальянцы были согласны на все. В итоге мы подписали предварительное соглашение на сумму 1,3 млн. марок «чистыми». Основной же договор должен был быть подписан после чемпионата мира.

Когда же закончилось мировое первенство, ситуацию кардинально изменилась. Предварительное соглашение уже никого не интересовало, «Фиорентина» же купила Руи Кошту и шведского защитника Штефана Шварца. И все-таки предсезонку я начал в Италии.

ШОУ РОЛЬФА РЮССМАННА

В эти дни решалась моя судьба. Я не собирался губить себя в Италии. Вдруг мне позвонил агент Вольфганг Феге и предложил перейти в бременский «Вердер», руководимый тогда Отто Рехагелем. Я согласился обсудить этот вариант.

Вскоре ко мне прибыл тогдашний менеджер команды Вилли Лемке. И несмотря на то, что до этого я встречался в Швейцарии с Рехагелем и обсудил по сути все детали, менеджер начал буквально под лупой рассматривать каждую статью договора. Речь шла о трансферной сумме, о всяких мелочах. Лемке, прибывший во Флоренцию на день, понял, что не успеет обсудить все пункты соглашения и, купив спальное принадлежности, остался еще на один день. На следующий день наши переговоры не продвинулись ни на йоту. Вопросы без конца и края, проблемы с договором, трансфер и т.д. Через день он все-таки исчез, а мы договорились созвониться.

Вечером я позвонил Рольфу Рюссманну, менеджеру менхенгладбахской «Боруссии». Мы были хорошими друзьями и постоянно созванивались, как кстати и с Карстеном Янкером, Алексом Циклером или Джованне Элбером.

«Слушай, Рольф, - сказал я. – У тебя есть ровно 24 часа для того, чтобы вернуть меня обратно в «Боруссию».

Прошло всего 12 часов, и Рюссманн на частном самолете уже прилетел ко мне во Флоренцию. В течение вечера мы обсудили все детали договора, и в итоге «Боруссия» взяла меня на год в аренду с правом выкупа (7 млн. марок). Абсолютный риск! Но Рольф не боялся рисковать. В отличие от Лемке он тотчас принял на себя все ответственность и в результате добился того, что хотел. Рюссманн – настоящий менеджер! А Вилли Лемке? Сейчас он работает там, где собственно и должен – школьным сенатором в Бремене. Футбольный бизнес не для него.

Так я вернулся обратно в родной Менхенгладбах. Продажа абонементов сразу же возросла с 9 тысяч до 15. Также с рекордной скоростью раскупались клубные футболки. Еще в аэропорту Рюссманн неожиданно поставил передо мной велосипед. «Что это означает?», - не понимал я.

«Ты же говорил, что готов в Менхенгладбах идти даже пешком, - ответил менеджер. – Садись, с сегодняшнего дня начинается настоящее шоу».

МИССИЯ ИЗ БЕКЕЛЬБЕРГА

Мое возвращение в Менхенгладбах вызвало необычайную эйфорию в городе. Продажа абонементов увеличилась с 9500 до 15000, также быстро раскупались и клубные футболки. Казалось, что все журналисты Германии находятся в эти дни в Менхенгладбахе. Это был хороший PR «Боруссии». Неожиданно я стал «миссией из Бекельберга».

В чемпионате команда стартовала средне. Победы чередовались поражениями, однако, в конце сезоне мы стали пятыми. Грандиозный успех. Менхенгладбах ждал какого-либо трофея вот уже 16 лет. В этом сезоне «Боруссия» пробилась и в финал Кубка Германии. Нельзя сказать, что все в команде были друзьями, это бред, но мы были типами, которые знали, что хотели. Кроме того, у нас был тренер, понимающий язык игроков. Бернд Краусс чувствовал, что нужно клубу.

24 июня 1995 года во время финала кубка мы были по-настоящему готовы к бою и легко переиграли находившийся тогда во второй бундеслиге «Вольфсбург» 3:0. Это была моя первая значимая победа. Я выиграл свой первый титул! Тем самым мы обеспечили себе место в еврокубках, впрочем также, как и «Бавария». Здесь есть одно «но». Мюнхенцы стали шестыми в чемпионате, но так как мы выиграли Кубок Германии, баварцы благодаря только нам пробились в Кубок УЕФА. Все были довольны и саркастичны, каждый понимал, что он помог великой «Баварии».

Более 200 тыс. болельщиков вышли в этот день на улицу и громко отмечали успех команды. Такого я не видел больше негде. Это было настоящее безумие. Вместе со своим другом Йоргом Нойном я праздновал наш успех. Мы пили шампанское, курили сигары. Уже позже в гостинице все продолжилось в том же духе. Пиво и шампанское лилось рекой. Когда мы уселись у барной стойки, к нам подошел тип и сказал: «Эй, Эффенберг, какого хрена ты здесь делаешь?». Я не смог сдержать себя и готов был убить этого козла. И если бы не Йорг, не знаю, чем бы закончилось все это. Этот скандал стал первым в целой череде моих разборок с обычными болельщиками.

Уже во время сезона было очевидным, что клуб захочет удержать меня. Перед последней игрой на стадионе началась грандиозная акция пожертвований, для того чтобы помочь руководству команды оставить меня в «Боруссии». В конце концов Рольф Рюссманн договорился с «Флоренцией», и я заключил первоклассный контракт на четыре года, став одним из самых высокооплачиваемым игроков бундеслиги.

Тем временем конфликты продолжали преследовать меня. На дискотеке Alten Wartesaal около кельнского вокзала к нам подошел тип и начал оскорблять меня. «Эй, ты, слепой, - кричал он мне. – Ты, Эффенберг, пошел вон отсюда». Я не стал ожидать конца всей его грязной плеяды и вышвырнул этого мерзавца из здания дискотеки. На следующий день я из газет узнал, что он подал на меня в суд по поводу телесного повреждения. Конечно, эта история с жаждой муссировалась во всех немецких изданиях. Идиоты, какую чушь они несли! Все равно, где я появлялся, находился какой–то сумасшедший, пытавшийся оскорбить меня, а потом еще и подать иск в суд. Именно поэтому я всегда хожу только в VIP-ложи не потому, что я нахожу это классным. Здесь я могу посидеть в спокойствии, выпить и получить удовольствие.

ПРЕВРАЩЕНИЕ В ТИГРА

Томас Готтшальк (самый высокорейтинговый ведущий Германии тех лет) пригласил меня на свое Light Night Show на канал RTL. Он был большим знатоком футбола и болел за «Баварию».

«Спорим, что «Бавария» станет снова чемпионом Германии», - сказал он. «Ни в коем случае! В этом году ей не удастся это сделать», - уверенно парировал я. Баварцы с большим отрывом отставали от «Айнтрахта» и только безумный мог поставить на их чемпионство.

«О`кей, - начал Готтшальк. – Что ты сделаешь, если проиграешь?» «Не проиграю, в этом я уверен», - стоял на своем я. «Если ты проиграешь, ты пострижешь свои кудри под ноль (Готтшальк знаменит в Германии и своей шевелюрой). Если же я проиграю, то я нарисую тигра на своих волосах».

Готтшальк тотчас согласился. И представляете, «Айнтрахт» умудрился в последних турах растерять весь очковый запас и проиграл «Баварии» чемпионство. У меня возникла проблема. Собственно говоря, я не горел желанием «косить» под тигра. Но спор есть спор.

Через неделю я снова был на шоу. Меня удивило то, что Готтшальк попросил приехать за 5 часов до начала представления. Оказалось, что модератор выписал из Англии парикмахера, совершенно сумасшедшего типа из Лондона, который должен был нарисовать на моем затылке тигра. И сделал он это великолепно.

Уже на следующий день я получил кличку «Эффе – тигр». Бернд Краусс, увидевший мой затылок, посоветовал избавиться от столь необычной «прически».

«Но я же не нарисовал там терьера», - защищался я.

«Не стоит беспокоить Берти Фогтса такой выходкой», - аргументировал Краусс.

Следующий матч мы выиграли 7:1 у «Бохума», я забил два гола и сделал одну результативную передачу. И вдруг мой «тигр» понравился Бернду Крауссу. Кроме того, «тигр - Эффе» стал и капитаном команды.

МАЙСКИЙ КОТ В ИСПОЛНЕНИИ ХЕЛЬМУТА КРУГА

Второй сезон мы провели потрясающе. Команда финишировала четвертой и вылетела из Кубка Кубков по чистой случайности в Роттердаме. Однако, именно в это время настроение в клубе стало меняться.

Уже во время сезона 1996/97 стало значительно хуже. В газетах появились заголовки о том, что «Эффенберг зарабатывает слишком много». Президент «Боруссии» Другальски постарался. Мне надоело, что все только и говорили о моих пяти миллионах, кстати, на самом деле, сумма была намного выше.

Бекельберг. «Боруссия» играет против «Фортуны» из Дюссельдорфа. Настоящее дерби. Полный стадион. Мы «летим» 0:1. Колоссальное напряжение. Перефирическим зрением я вижу судью Хельмута Круга. Он бежит спиной ко мне, и вдруг я уже не могу избежать столкновения. В следующее мгновение Круг буквально рушится на землю. Он лежал на поле, как майский кот. Стадион взорвался, я тоже не мог в первый момент сдержать свой смех.

Shit, уже оправился я. Проблема. Круг же медленно поднялся на ноги и полез за карточкой. Красная.

«Большое спасибо, - только и мог выронить я. – Но за что?»

БИТЬ ПО РЕБРАМ – НЕ ДЕЛО ЭФФЕНБЕРГА

На третий год продолжились проблемы не только на футбольном поле. В декабре 1996 года я, Мартина и Уве Кампс были приглашены в частный дом на ужин. Когда мы уже сидели за столом, кто-то позвонил в дверь. Мы вышли на улицу, но никого не увидели.

Уже спустя несколько часов гости стали расходиться. На улице на паркинге мы увидели следующую картину: перед одной из наших машин лежал человек. Тип был чертовски пьян. Его лицо было полностью в крови. Уже смотря на него, меня почти стошнило. Я осторожно потрогал его ногой, но он не отвечал.

И что мы теперь будем делать? Должны мы звонить в полицию, такси или скорую помощь?

Мы решили вызвать такси, но когда шофер увидел нашего «дружка», он лишь развел руками и отказался вести. «Ваш друг испачкает мне весь салон». Нам не оставалось ничего, кроме как вызвать полицию. Когда полицейские увидели этого мужчину, у них искорежились лица. Было видно, что сегодняшний день для них не удался. Они постелили специальный материал на сиденье и втащили мужчину в свою машину.

«Желаете ли вы подать на него в суд за ночное беспокойство?», - только и спросили они.

«Боже упаси, конечно, нет», - был наш ответ.

Несколько месяцев спустя во время тренировочных сборов мне позвонила Мартина и взволновано сказала: «От прокурора пришел счет на 390 тыс. марок». Не понял!? Я думал, что ослышался.

Да, тот пьяный мужчина подал жалобу на тебя за телесные повреждения. Сказать, что я был вне себя от гнева, было бы неправильно. Такого дерьма я еще не слышал в своей жизни.

Какая-то женщина показала на меня и утверждала, что я яко бы десять раз ударил ногой этого несчастного. Конечно, уже на следующий день вся история была красочно расписана в газетах. Через месяц я предстал перед судом. Неужели Бог накажет меня за такое вранье, - думал тогда я.

«При всех обстоятельствах, - сказал я своему адвокату. – Я профессиональный футболист. Если бы я даже один раз ударил его по ребрам, то от них бы остались одни щепки».

Обвинявшая меня женщина так и не смогла в суде четко описать всю эту грязную историю. В итоге прокурор закрыл дело и признал меня невиновным. Но что написали после этого в газетах? Ноль! Абсолютно ничего.

«Смотри, Мартина, завтра газеты напишут, что я изнасиловал кого-нибудь. И целый месяц до решения суда я буду перемещаться по местности с ярлыком насильника. Ну, и дерьмо все это!»

ИЗМЕНЧИВЫЕ ПОЛИТИКИ

В сезоне 1997/98 года я вернулся в Мюнхен. «Бавария» сделала заметный шаг вперед. В команду пришел новый тренер – Оттмар Хитцфельд перешел из дортмундской «Боруссии». Помимо меня в клуб пришли такие игроки как Салихамиджич, Йеремис, Линке, Али Даи.

В Мюнхене многие были настроены против меня. Даже сам Эдмунд Штойбер, премьер-министр земли Бавария, подлил масло в огонь. Он считал, что «Штефан Эффенберг не нужен «Баварии».

Первый раз я лично встретился со Штойбером на балконе на Мариенплатц, когда мы праздновали чемпионство.

«Господин Эффенберг, спасибо! Вы многое сделали для Мюнхена».

«Вы быстро меняете свое мнение, господин Штойбер».

Эдмунд так праздновал нашу победу, как будто сам вкалывал на поле. Несмотря на то, что в Мюнхене я был встречен не самым радужным образом, Хитцфельд с первого дня встал на мою защиту и однозначно дал понять, что он доверяет мне. Это помогло мне невероятно.

ПОЛИЦЕЙСКИЕ НРАВЫ

В сентябре 1998 года вся команда ужинала в одном ресторане. Конечно, в этот вечер не обошлось без немецких колбасок и нефильтрованного пива. После этого я, Торстен Финк, Свен Шойер и еще несколько молодых футболистов решили продолжить «ужин» в одном из мюнхенских баров. Настроение полностью соответствовало выпитому, все было в порядке. Когда я садился в свою машину, я чувствовал себя хорошо и в состоянии был управлять автомобилем. Я ехал домой медленно и осторожно, соблюдая все правила дорожного движения. Когда я подъезжал к дому, то на углу увидел полицейскую машину. Оh shit, думал я, надеюсь они не остановят меня. Что, собственно говоря, делали полицейсике в три часа утра в тихом квартале, где последняя машина проехала разве что три часа назад? Все это выглядело так, как будто именно меня здесь и ждали.

Конечно, меня остановили. «Ваше водительское удостоверение и документы на машину, пожалуйста. Вы что-нибудь пили?»

«Да, - ответил я. Я выпил немного, два-три маленьких пива, но чувствую себя хорошо».

«Тогда мы сделаем тест на алкоголь».

Аппарат показал 0,89 промиле, что было не так плохо. Я уверен, что другие полицейские не устроили бы весь этот театр и спокойно отпустили бы меня со словами «будьте осторожны». Но не эти два спортивных друга. Казалось, им доставляло удовольствие издеваться надо мной. У меня было чувство, что они действительно ждали здесь именно меня.

Вторая проба показала 1,07, «копы» решили взять еще и анализ крови. Было уже почти пять утра. После всех процедур они наконец отпустили меня. На следующий день история быстро разошлась по городу. Полицейская служба постаралась на славу. После тренировки ко мне подошел наш пресс-атташе Маркус Хервиг. «Слушай, Штефан. Газеты завтра напишут о том, что ты попался пьяным за рулем с 1,07 промиле. Поговори с тренером и объясни ему, пока он не узнает это от других людей».

Хорошо, я сразу же позвонил Хитцфельду. Он спокойно отреагировал. «1,07 промиле не так плохо», - сказал он. Несмотря на это я получил стандартный в «Баварии» штраф 10 тыс. марок. Подобная сумма платится в клубе за любое мелкое «преступление», даже если ты в туалете не смоешь после себя. Заплатив штраф, в клубе больше никого не волновала эта тема. В отличие от газет.

Газетчики продолжали спекулировать. Изо дня в день журналисты без устали строчили о моих "промилях". Джоване Элбер и Марселиньо также лишались своих водительских прав, но никогда вокруг них не было столько шума.

КАТАСТРОФА В ФИНАЛЕ ЛИГИ ЧЕМПИОНОВ

«Бавария» удачно стартовала не только в чемпионате, но в Лиге чемпионов. В финале в Барселоне мы встретились с «Манчестер Юнайтедом». Наша команда вела 1:0 и оставались считанные минуты до конца игры. У «МЮ» фактически не было шансов сравнять счет. Но на 90-й минуте мы пропустили гол.

Shit, думал я. Теперь снова придется дать газу.

Всего через несколько секунд мы пропустили и второй мяч. 1:2 - эта была мегакатастрофа!

Я не понимал мир. Мы не заслужили поражения. Англичане побежали радостные к своим болельщикам, мы же лежали на траве. Многие плакали. Никто не мог сказать и слова. Я был опустошен. Мне был 31 год и я понимал, что, возможно, это был мой последний шанс выиграть Лигу. За две минуты «Бавария» потеряла все, на что работала целый сезон. Ту игру я никогда не смотрел потом на видео. Ни одного момента! И сегодня я не смогу этого сделать.

Вместе с запасным вратарем Бернандом Дреером мы должны были сдавать пробы на допинг. Шерингем из «МЮ», также ждавший контроль, был вне себя от радости. Я не мог смотреть на него и выпил залпом приготовленное мне пиво. Потом был банкет. На многих похоронах настроение было веселее, чем на этом «празднике».

Вскоре мы играли в финале Кубка Германии. Все решалось в серии одиннадцатиметровых. Я никогда не боялся бить пенальти. Но в этот раз я выстрелил так, как никогда больше не делал в жизни. Я пробил в полуметре от ворот. Следующим промахнулся Лотар Маттеус. И что же дальше? Главным виновником поражения стал я. О Маттеусе не говорил никто. Единственный, кто стопроцентно стоял на моей стороне, был Оттмар Хитцфельд. Еще на банкете после финала Кубка он позвал меня с Оливером Каном к себе и сказал, что я буду со следующего сезона капитаном команды, а Оливер моим помощником.