FIND THE NET

ПОХОД НА ДИСКОТЕКУ ЗА 147 ТЫС. МАРОК

Осенью 2000 года я праздновал Октоберфест. У меня была травма, поэтому на следующий день мне не надо было тренироваться.

В субботу вместе с Мартиной, «Браззо» Салихамиджичем и другими друзьями мы поехали на дискотеку P1. Заранее мы заказали там уютный столик. Народу было, как всегда, много. За нашим же столом сидел мужчина, который после обильного принятия алкоголя не мог и пошевельнуться. Мой знакомый Роберт попросил его пересесть за другой столик, и мужчина любезно согласился это сделать.

Пока мы рассаживались по своим местам, подруга этого типа подбежала к нам. «Что вы тут делаете? - кричала она. – Оставьте моего друга в покое».

Мы не понимали, что она от нас хотела. В следующий момент она выплеснула мне в лицо полный стакан шампанского. Я буквально горел от ярости. Пока же я приходил в себя, она преспокойно вернулась к своей группе, и конфликт как будто бы был исчерпан.

Однако, уже через несколько минут с их столика пошли крики. «Эй, Эффенберг, мы все видели. Завтра ты все прочитаешь в газетах». Ко мне подошел мой друг Марко и посоветовал уйти на другую дискотеку. «Эти люди позвонили в полицию», - сказал он.

«Что? – недоумевал я. – Они позвонили в полицию?»

«Да, они сказали, что ты избил эту женщину».

Мы действительно ушли и продолжили праздновать в Maximilian. Все происшедшее я сразу же забыл.

В воскресенье мы собрались на обязательной встречи «Баварии», посвященной Октоберфесту. Маркус Хервиг отвел меня в сторону. «Штефан, что-нибудь случилось вчера в P1?», - спросил он меня. Он уже все знал. Мне пришло в голову, что у нашего пресс-атташе на любой дискотеке были три специальных человека, которые докладывали ему о том, кто из футболистов когда был, что пил и как себя вел. Удивительный человек, Маркус Хервиг.

Я все откровенно рассказал ему. Хервиг предложил подождать некоторое время и посмотреть, что из этого всего получится.

Уже вечером он позвонил мне. «Завтра вся эта история появится в газетах, возможно тебе придется написать несколько слов». Хорошо, я накатал ему целый отчет о проведенном вечере, и Хервиг передал все это в газеты. На следующее утро почти все издания вышли с заголовками «Эффенберг избил женщину».

Что случилось, думал я. Днем позвонил Хитцфельд. Он прочитал газеты. «Я не буду платить штраф, ни в коем случае. Я не виноват», - доложил я Оттмару. На собрании, в котором принимали участие вице-президент Шерер, Хитцфельд, Хенесс, я рассказал всю эту историю уже в третий раз. В конечном счете было решено все-таки оштрафовать меня на дежурные 10 тыс. и дело в клубе было закрыто.

Между тем та женщина подала в суд. Я подключил своего адвоката. Началась самая настоящая торговля между адвокатами. Я не хотел платить и марки. Однако мой адвокат сказал, что мои шансы ниже 50%. «У той женщины - много свидетелей». Жалоба со всеми судебными издержками составляла 400 тыс. марок. «Мы должны это решить вне суда», - настойчиво советовал мне адвокат. В это время у меня решался вопрос о получении Green Card в Америку. Я не хотел рисковать, однако не мог все еще смирится с такой несправедливостью. У меня тоже были свидетели. Я позвонил Салихамиджичу.

«Браззо, ты был в двум метрах от меня, неужели ты ничего не видел?»

«Мне жаль, но я ничего не видел».

«Я думал, мы друзья. Что же, черт возьми, произошло? Я не прошу тебя лгать за меня, я прошу рассказать правду».

«Штефан, я действительно ничего не видел, Sorry».

В конце концов я решил заплатить. Но для себя я понимал, за что плачу, так как Green Card была важнее. Мой адвокат принял предложение другой стороны, которая вне суда обещала урегулировать все за 147 тыс. марок. Я подписывал своей собственной рукой счета, за которые не должен был платить и цента. 125 тыс. я перечислил всяким учреждениям и 22 тыс. той самой женщине. Это было самым дорогим надувательством в моей жизни!

БАВАРСКИЙ СТУКАЧ

Празднование Рождества всегда было особенным в «Баварии». Нужно спросить об этом Франца Беккенбауэра. Строгих одежд на этом мероприятии никогда не было, но все понимали, что ты не можешь прийти в нижнем белье.

В 2000 году я пришел на такое празднество в бордовых кожаных штанах и черной кожаной куртке. Штаны были супердорогими. Шмотки выглядели хиповски. Патрик Андерссон явился в том же одеянии. Наша одежда никому не мешала, здесь был узкий круг: игроки, тренеры, жены, несколько официальных лиц клуба, друзья и спонсоры. Журналисты не были допущены к этому мероприятию. Встреча прошла в спокойной обстановке.

На следующий день я улетел в отпуск и не застал всей шумихи, развернувшейся по поводу моего вида на этом празднике. После мероприятия один журналист позвонил «стукачу» и спросил, не было ли чего любопытного и сенсационного на этой вечеринке. «Да, праздник был отличным, только Эффенберг… Он пришел в странных розовых штанах, которые бы я никогда в жизни не одел».

Эта была абсолютная чепуха. Но газеты все равно подхватили эту новость.

Вернувшись из отпуска и узнав обо всем, я был вне себя от ярости. Я пошел к редактору и попросил сообщить мне имя стукача. «Извини, этого я тебе не могу сказать. Защита информации». «Хорошо, но если ты в будущем попросишь меня дать тебе интервью, то извини…»

Этот шантаж подействовал. Он сразу же выдал мне имя. И это был старый хрыч, самый древний на празднование Рождества. Только потому, что ему не понравились мои розовые штаны, я попал на страницы газет, и весь Мюнхен знал об этой истории.

На том же вечере произошло и еще одно знаменательное событие. Ко мне подошел Франц Беккенбауэр и разрешил мне общаться с ним на «ты».

«Слушай, с сегодняшнего дня я для тебя просто Франц. Я хочу, чтобы мы перешли на «ты». Я вижу, что ты сделал для клуба». Такие слова были для меня полной неожиданностью и мне было очень приятно слышать такое.

«Спасибо, - ответил я. – За это ты через пять месяцев будешь держать Кубок Лиги чемпионов в своих руках».

ГАЛЛЮЦИНАЦИИ УЛИ ХЕНЕССА

Во время зимнего перерыва в чемпионате 2001 года мы готовились в Испании. Однажды Ули Хенесс вызвал меня в тренерскую комнату. «В полдевятого вечера мы с тобой хотим поговорить». Хорошо, думал я. Мы постоянно о чем-то разговариваем.

Когда вечером я вошел в комнату, я увидел Хитцфельда, Хенесса и… Мюллер-Вольфарта, нашего врача.

«Что случилось?», - не понимал я.

«Штефан, в Мюнхене ходят слухи. Неприятные слухи. Ты принимаешь наркотики».

Я не смог удержаться от смеха. Какой-то козел позвонил Ули и сообщил такую чушь. Я сразу же согласился отдать клочок волос на пробу. Дело с Кристофом Даумом немного сдвинула мозги Хенесса. У него стала развиваться мания преследования.

По приезде в Германию, «Мюлль» срезал с моей головы пучок волос. У меня не было ни единого сомнения, что результат будет отрицательным. Через два дня врач обещал мне сказать ответ. Между тем прошли недели. В один момент я вдруг вспомнил, что сдавал тест и позвонил Мюллеру-Вольфарту.

«Как дела с моими тестами. Нашли чего-нибудь?», - спросил я.

«Конечно, нет. Если бы что-то было, я бы тебе давно об этом сказал».

Кстати, подобной участи не избежал и Карстен Янкер. Но здесь была одна проблема. С его лысины представлялось невозможным срезать волосы. Поэтоиму Карстену пришлось изменить на время свою прическу.

Люди думали, что Янкер меняет имидж. Я умирал от смеха. Конечно, он как и я был чист. Позднее после теста Янкер снова сбрил все под ноль.

КАК БЕККЕНБАУЭР ИСПОРТИЛ БАНКЕТ

В начале 2001 года мы удачно шли и в бундеслиге, и в Лиге Чемпионов. Даже несмотря на крупное поражение от «Лиона» 0:3. Франц Беккенбауэр после той неудачи буквально промуштровал команду. Если не было результата, Франц забывал про все дружеские отношения и говорил все прямо и открыто. На банкете после игры он сказал, что мы не выполнили свою работу и играли как ветераны. У всех сразу же пропал аппетит, и почти вся команда после этих слов покинула зал. Такого Франц еще не переживал в своей жизни. Когда мы выходили из помещения, глаза Беккенбауэра от удивления стали совсем большими.

После банкета мы собрались в моей гостиничной комнате: Элбер, Санта Крус, Писарро и Карстен Янкер. Мы проклинали Беккенбауэра за столь резкие слова. От нашего водителя, Руди Эгерера, который, к сожалению, недавно умер, мы получили несколько ящиков с нефильтрованным пивом. Оно, к слову, у нас всегда хранится в заначке на случай горьких поражений. Помню, мы прилично надрались, но обещали друг другу сделать все, чтобы выиграть Лигу.

После того вечера я целую ночь бродил по отелю и распределял на каждом этаже по несколько бутылок, чтобы на утро никто не подумал, что Эффенберг «уговорил» несколько ящиков пива.

На следующей тренировке я попросил Хитцфельда дать мне поговорить с ребятами. Я сказал, что Франц был не прав, называя нас ветеранами. Мы сильная команда и в состоянии выиграть Лигу чемпионов.

ДВОЙНОЙ ТРИУМФ ЭФФЕНБЕРГА

Тепло от болельщиков, которое я получал в Менхенгладбахе или позже в Вольфсбурге, я никогда не ощущал в Мюнхене. Меня уважали, но не любили. Я никогда не понимал, почему. Зрители при любой моей неудаче начинали освистывать меня. Конечно, я не принадлежал к тем, кто после голов залезает на решетки перед фэнами и размахивает футболкой. Я радуюсь забитому мячу со своими партнерами и тренером. В некоторых случаях Ули Хенесс специально просил меня после гола бежать к болельщикам – такие «просьбы» я никогда не выполнял.

После группового турнира Лиги чемпионов мы набрали неплохие обороты. По пути к финалу «Бавария» расквиталась с «Манчестер Юнайтедом», в полуфинале был повержен мадридский «Реал». Нам предстояло решающее сражение против «Валенсии».

Однако, до финала оставался еще один тур в бундеслиге. Мы опережали «Шальке 04» на три очка. В последней игре против «Гамбурга» нас устраивала даже ничья.

«Шальке 04» легко победил «Унтерхахинг» 5:2. В Гамбурге же до последних минут сохранялся устраивающий нас счет 0:0. За четыре минуты до финального свистка Барбарес головой забил нам гол. «Шальке» в тот момент становился чемпионом Германии.

Черт, думал я. На последних минутах мы потеряем чемпионство. Я не могу в это поверить.

Оли Кан дал всем ясно понять, что борьба продолжается. Вперед, только вперед! Две-три атаки у нас еще оставались. Я длинным пасом отправил мяч в штрафную «Гамбурга». Никакой угрозы эта передача не представляла. Защитник хозяев спокойно принял мяч и откатил его назад вратарю Шойберу. И кипер взял мяч в руки. Маркус Мерк сразу же показал свободный удар в штрафной площади – всего несколько метров от ворот.

Спасибо, господин Шойбер, думал я. У нас появился шанс! Кан сразу же рванул вперед. «Я ударю», - крикнул мне Оли. «Пьяно, - сказал я ему. – Будь спокоен». Я подозвал Патрика Андерссона. Своим ударом он мог убить лошадь. «Я откатываю тебе мяч, а ты бьешь с ходу». Патрик ударил, и, несмотря на то, что удар не совсем вышел, мяч чудесным образом оказался в сетке. Невероятно, как мяч прошел сквозь 36 ног и влетел в ворота.

«Шальке 04» был чемпионом всего несколько минут. Наша же радость была невероятной. Это было лучшее мое чемпионство, которое я выигрывал с «Баварией».

Теперь нам оставалось выиграть финал Лиги чемпионов.

Спустя уже три минуты мы проигрывали «Валенсии» 0:1. Борьба и только борьба. Мы бегали по полю словно машины и нам в конечном счете удалось сравнять счет.

В итоге все решали одиннадцатиметровые.

Хитцфельд определил бьющих. Перед своим ударом я впервые в жизни испытывал страх. К счастью, мне удалось реализовать пенальти, ну а когда Кан вытащил решающий удар, мы все в безумии начали метаться по полю. Да, да, я выиграл свой чемпионат мира! Мы сделали это. Мы лучшая команда с абсолютно лучшим вратарем мира. Каждый внес свой вклад в эту победу. От тренера до массажиста, от вратаря до водителя автобуса.

Руммениге и Беккенбауэр вешались мне на шею. Мы достигли лучшего результата клуба за последние 25 лет. «Да, господин Беккенбауэр, - язвил на «вы» я. – Видите, ветераны еще что-то могут выиграть».

Весь Мюнхен перевернулся с ног на голову. Мы праздновали свой двойной успех в ратуши на Мариенплац. После этого все игроки пошли на дискотеку Pascha. Мы не взяли с собой никого из «старших». Но наш тренер должен был бы быть там обязательно. Хитцфельд пришел - такие вещи он не пропускает. Мы закурили сигары и наслаждались нашим триумфом. Кубок стоял при этом на столе. Рано утром я принес его домой и поставил в спальню. Это было необыкновенное чувство держать в руках Кубок Лиги чемпионов.

КАК «БЕЗРАБОТНЫЕ» ИЗГНАЛИ ЭФФЕ ИЗ «БАВАРИИ»

После празднования все разъехались в отпуск. В новом сезоне я прекрасно осознавал, что нам будет очень сложно повторить прошлогодний успех. В межсезонье я получил травму в столкновении с Антонио ди Сальво. У меня были невыносимые боли.

Восстановление длилось четыре месяца. Конечно, и без меня команда играла хорошо. Тотчас же возникли дискуссии, нужен ли команде Эффенберг. Когда я вернулся на поле, «Бавария» проиграла в Бремене 0:1. И тут начался настоящий обезьяний театр. Я давно уже знаю, что в футболе нет благодарности. Каждый игрок смотрит только на себя, и прошлые успехи быстро забываются.

Меня нервировало только поведение Румменигге. Killer-Kalle, как называли у нас босса футболисты, был известен тем, что свое мнение очень редко высказывал в глаза. Часто он рассказывал обо всем другим, что он думает о конкретном игроке. Совсем по-другому вел себя Хенесс. Ули всегда был открыт и говорил футболистам только правду. Румменигге же в одном из интервью сказал:

«Команда должна быть омоложена. Договор с Эффенбергом мы больше не продлим».

Возможно, была и другая причина. Себастьян Дайслер давил на «Баварию».

«Только, если Эффенберг уйдет из клуба, я подпишу контракт», - говорил он, очевидно, руководству клуба. Дайслер боялся проиграть мне и оказаться на скамейке запасных.

Весной ко мне пришли два человека из журнала Playboy и попросили дать интервью. Я согласился и договорился встретиться с ними в командном отеле «Баварии» «Лиммерхоф» в Унтерхахинге. Все было в порядке, после интервью они переслали мне по факсу весь текст, и я его проверил.

Номер Playboy вышел 16.04.2002. Я даже успел забыть об интервью. В первые два дня никто даже не обмолвился и словом о моем тексте. Позже же одна из газет вышла с заголовком «Эффе требует урезать социальное пособие безработным». Я никогда не требовал этого. Когда у меня брали интервью, мой брат Франк сам был безработным. В интервью же я только попытался объяснить, что есть проблема с безработными людьми, которые выступают на телевизионных шоу и при том на всю Германию рассказывают следующее: «Собственно говоря, мне неплохо живется на мое пособие. Я подрабатываю еще в черную, поэтому все очень хорошо. У меня нет ни единого желания работать!». Я и имел в виду бороться с такими людьми. А газеты представили это так, как будто миллионер Эффенберг против четырех миллионов безработных.

«Бавария» отреагировала на эту историю. Оттмар Хитцфельд позвал меня в тренерскую комнату. «Штефан, - сказал он. – Мы приняли решение. Будет лучше, если ты пропустишь две следующие игры. Через несколько дней, когда все утихнет, тогда посмотрим».

«Это Ваше мнение? – только спросил я тренера. – Или так думают наши боссы?» Хитцфельд всегда был профессионалом дать витиеватый ответ, но мне было ясно, что это решение было не его. С саркастической улыбкой принял я это решение. «Что мне остается еще делать? Этим и закончилась моя карьера в Мюнхене».

Спустя несколько дней в мюнхенском аэропорту ко мне подошел Франц Беккенбауэр. Он также прочитал Playboy. «Ммм, это интервью, - промычал он. – Если его понимать в общем, то ты не сказал ничего плохого. Но ты не можешь этого говорить. Ты же знаешь, что газеты делают из таких цитат».

«Момент. Теперь не понимаю я. В принципе, я прав, но я не могу этого говорить. Что за логика?»

«Да, конечно, - снова сказал Франц. – Но ты же знаешь: если ты что-то и говоришь, то должен взвешивать каждое слово. Ты же знаешь правила игры».

Не только Беккенбауэр согласился с моими высказываниями в интервью. Я думаю, что миллионы людей в Германии согласятся со мной. Я не сказал ничего необычного, только то, что думаю. После того интервью я получал много писем от фанатов, безработных и предпринимателей, которые писали мне, что я своим заявлением попал в точку.

К сожалению, этот шум ускорил мое прощание с «Баварией». Конечно, я представлял себе совсем другой исход. Я получил часы и теплое рукопожатие. И это все! В этой ситуации мне необходима была поддержка, я ее не получил. Но все равно, «Бавария» - отличный клуб, и я горд, что провел четыре незабываемых года в стане мюнхенцев, завоевал все кубки, которые только мог выиграть клуб. Здесь я стал игроком с мировым именем. Я никогда не забуду эти четыре года.

МОЙ ДРУГ ОТТМАР ХИТЦФЕЛЬД

Ни одному другому тренеру я не был благодарен так, как Оттмару Хитцфельду. Я был уже не молод, когда попал к нему. Но тем не менее в «Баварии» мне удалось многому научиться. Хитцфельд - особенный человек. Для меня было большим признанием, что этот человек назначил меня капитаном.

Хитцфельд в любой ситуации сохранял спокойствие. После поражение от «Шальке 04» 1:5, он ни на минуту не потерял самообладание. Его общение с футболистами было образцово-показательным. С Оливером Каном и со мной он беседовал больше всего. Мы трое блестяще гармонировали.

Мы давно перешли на «ты». Он был первым, кому я сказал, что я буду разводиться с Мартиной. «У меня есть другая женщина, которую я люблю», - и я рассказал ему о Клаудии.

Он сдержанно выслушал меня, без всяких охов и ахов. «Я рад за тебя, - сказал он спокойно. – И желаю тебе счастья. Если тебе нужна моя помощь, ты в любое время можешь позвонить мне».

Я не думаю, что у многих игроков были такие отношения с Хитцфельдом. Даже сегодня мы два-три раза в месяц созваниваемся и разговариваем не только о футболе. Мы болтаем о моих детях, о моей мечте уехать в Америку. Он рассказывает мне о своих личных делах. Я не раз приглашал Оттмара в Америку: «Оттмар, я надеюсь, что после завершения моей карьеры ты приедешь ко мне во Флориду сыграть в гольф».

Оттмара Хитцфельда я считаю своим другом, также как и Кристиана Хохштетера, с которым играл еще в Менхенгладбахе. Я надеюсь, что Хитцфельд выберет правильное время уйти из «Баварии». Работа тренера связана с постоянным стрессом, который невозможно представить со стороны. Хитцфельд – максималист. Я надеюсь, что «Бавария» подготовит ему достойное прощание. В 2004 году истекает его контракт, 6 лет работы с «Баварией» - намного больше, чем работали многие другие тренеры. Я от всего сердца желаю ему громких побед и всего хорошего.

ЛОТАР – ГРОМКОГОВОРИТЕЛЬ

(Идет пустая страница)

Собственно говоря, по теме «Лотар Маттеус» я не хотел писать ничего. Поэтому Вы и увидели пустую страницу в этой главе. Но я никак не могу обойтись без своего «друга» Лотара и все-таки напишу о нем несколько строк.

Когда мы познакомились с Лотаром, он был уже чемпионом мира и показывал великолепный футбол. В Менхенгладбахе я, кстати, стал его приемником, играя на месте плеймейкера. Когда меня призвали в сборную, я радовался встрече с таким игроком, как Лотар Маттеус. И по сей день у меня огромное уважение к Маттеусу, как к игроку.

Что же касается его человеческих качеств, то тут стоит рассказать поподробнее. Одни выходки в национальной сборной чего стоят. Он считал себя абсолютным экспертом везде и всюду. Если Фритц Вестерманн, тогдашний повар сборной, накрывал чудесный стол, для всех игроков было само собой разумеющееся встать, взять тарелку и обслужить себя самому. Берти Фогтс и другие тренеры сборной, Заммер, Клинсманн, Хесслер, Илгнер проделывали это каждый раз во время еды. Но не Лотар. Его хватало только на окрик: «Фритц, слушай, принеси мне что-нибудь поесть!».

Эй, думал я, это называется шведский стол, а повар - это тебе не кельнер Лотара Маттеуса.

В Мюнхене давно было известно, что он имеет хорошие связи с ведущими спортивными изданиями. Я не хочу утверждать, что Лотар всегда «сливал» внутрикомандную информацию, но некоторые детали иногда выходили за пределы клуба. Он всегда получал лучшие послематчевые оценки даже тогда, когда проваливал матчи. Умираю со смеху! Вероятно, для него были суперважны эти оценки.

У нас в команде Лотар никогда не имел друзей. Он показывал хорошую игру, играл великолепно на позиции либеро, отдавал точные пасы, но после игры у большинства игроков не было желания общаться с ним. Однажды на тренировке во время игры в «квадрат», Маттеус отказался встать в центр. Лизаразю первый отреагировал и дал по ушам несчастному Лотару. «Все, с меня хватит. Я иду в раздевалку», - такова была реакция Маттеуса. Хитцфельд вызвал меня после тренировки. «Теперь есть два выхода, - сказал тренер. - Или Лизаразю не поедет на сборы и тем самым не будет играть в следующей игре, или он заплатит штраф».

«Лиза очень важен для нас», - не понимал я.

«Хорошо, тогда он заплатит штраф. Этим мы и закроем тему», - почти обрадовался Хитцфельд.

Когда Лотар покинул команду, для меня и многих других футболистов появилась особая мотивация выиграть Лигу чемпионов. Маттеус выиграл за свою карьеру все титулы – кроме Лиги чемпионов!

Он играл в том злополучном финале против «МЮ». До сих пор я не понимаю, почему Лотар на 80 минуте попросил замену. Мы вели 1:0 и должны были довести матч до победы. Как можно в такой момент уйти с поля? Я не представляю, какую боль я должен был бы испытывать, чтобы добровольно покинуть поле! Наверное, только при переломе ноги я бы все-таки попросил замену. Тем более в качестве либеро - Маттеус не должен был бегать километровые дистанции. И с его-то опытом!

Я уверен, не уйди тогда Лотар с поля, мы бы выиграли Лигу. Он должен был, стиснув зубы, бороться до конца. Я же, проведя все время на поле, получил после этого матча по голове. О Лотаре никто не говорил.

И это был его не единственный поступок. Забить одиннадцатиметровый во втором круге не требует большого мастерства. Это может сделать любой футболист. А вот в финале или в решающий момент игры! В ходе мирового первенства 1990 года в Италии Лотар был капитаном и исполнял все пенальти. Однако, в финальном матче с Аргентиной он послал пробивать Энди Бреме. Я не очень представляю, чтобы Бреме подошел к Лотару и сказал: «Лотар, дай, пожалуйста, пробить мне».

ПРОЩАЙ, ЛОТАР

В мае 2000 года «Бавария» устроила для Лотара прощальный матч в Мюнхене. Приехал сам Диего Марадона. Было классное настроение, 45 000 зрителей на «Олимпийском» стадионе.

Часть доходов от этой игры Лотар обещал пожертвовать моему проекту Help me. Вместе с RTL и Мартиной я собирал деньги на строительство школ в Северном Таиланде.

«Штефан, - сказал мне Матеус перед игрой. Для своего проекта ты получишь деньги. 50 тыс. марок».

«Сильно, - думал я. На эти деньги я смогу купить автомобили для школы». Однако, после матча я не получил ни пфенинга. Лотар только постоянно обещал мне и просил каждый раз подождать. В конце концов мы вынуждены были купить автомобили на свои деньги, так как я уже дал обещание школам.

Со дня прощального матча прошло три года. На время выхода книги (17.03.2003) я так и не получил денег (позднее Маттеус все-таки перечислил Эффенбергу обещанную сумму). Я ко многому привык, но такое поведение стало для меня самым большим разочарованием. Вместо того, чтобы отблагодарить «Баварию», Маттеус затеял к тому же и судебные разбирательства с клубом. Команда перечислила ему за тот матч 3,9 млн. марок. А он в знак «благодарности» стал требовать еще.

И то, что сегодня Лотар тренирует не «Баварию», а всего лишь белградский «Партизан», это тоже о многом говорит. Для меня всегда было важно сохранить с прежним клубом хорошие отношения. Я в любой момент могу позвонить в «Баварию» и попросить два билета в VIP-ложу. Лотар же вместо того, что отблагодарить клуб, которому он обязан своей карьерой, стал судиться с ним...

ПЕРВЫЕ ШАГИ В НАЦИОНАЛЬНОЙ КОМАНДЕ

Еще будучи юношей я всегда мечтал играть за национальную сборную. Свой первый шанс я получил относительно быстро. Юпп Хейнкесс сообщил мне, что Берти Фогтс включил меня в состав сборной. Наконец-то мне удалось попасть в сборную Германии, думал тогда я.

Свой первый матч за сборную я провел 5 июня 1991 года против команды Уэльса. Тогда мы выиграли 1:0. В повторной же игре в Нюрнберге я снова вышел на поле. Каково же было мое удивление, когда при каждом касании мяча болельщики освистывали меня. Постойте, не понимал я, я же играю за Германию.

После той игры мое настроение было ужасным. Штефан Ройтер, который родился в Нюрнберге, пытался было успокоить меня. Ему даже как-то неловко было за нюрнбергцов.

В 1992 году мы поехали на ЧЕ в Швецию. Это был первый для меня большой турнир в составе сборной. Однако, мое настроение резко изменилось, когда я увидел, в каких условиях нам предстоит играть. Маленький стадиончик, мало зрителей. В Германии при похожей обстановки проходят матчи в региональной лиге.

С горем пополам мы преодолели групповой турнир. Гол Хесслера со штрафного против России (1:1) спас нашу команду от фиаско. Тем не менее, к неожиданности многих, мы дошли до финала. У нас у всех было прекрасное настроение, и все только и говорили о победе. Однако, в финале мы уступили датчанам 0:2. Мой первый большой турнир я начал с поражения. Берти Фогтс обнял меня и сказал, что я еще выиграю большой турнир. «Через два года ЧМ в Америке», - произнес тогда бундестренер.

После ЧЕ я всегда входил в основной состав, но играл на непривычной и нелюбимой позиции правого защитника. Моими конкурентами в центре полузащиты были Заммер и Бухвальд.

АМЕРИКА

К ЧМ в США мы готовились в Канаде. Мотивация команды была огромная, но сказать, чтобы все шло гладко, было нельзя.

Перед отлетом в США Фогтс выступил с речью. «Я хотел бы, чтобы все усвоили принятые правила. У меня есть два билета без даты и фамилий обратно в Германию. И если кто-то провинится, то сразу же полетит обратно».

Да, классно, думал я. Суперречь! Возможно, на одном из этих билетов уже красуется фамилия «Эффенберг». Чиновники из НФС похоже совсем забыли, что имеют дело со взрослыми людьми. Смешно, когда состоявшемуся игроку бундеслиги говорят, что в 11 часов он должен идти спать или за три минуты успеть почистить зубы. Однажды с Бодо Иллгнером мы навещали своих жен, которые разместились в двадцати минутах от нашего отеля. Ровно в 22:50 мы вернулись в свою гостиницу. На пороге с недовольной гримасой нас встретил Фогтс. «Вам необходимо было покидать отель? И где вы, собственно говоря, вообще были?»

Когда мы сказали, что навещали своих жен, тренер посоветовал нам сконцентрироваться больше на игре, а не на семье.

Первую игру против сборной Боливии мы выиграли 1:0 – нормально для начала. Я играл правого защитника и поэтому был несколько разочарован. Но Фогтс неустанно повторял, что Эффенберг как раз подходит на эту позицию. Хорошо, думал я. Так тому и быть. Может в следующих играх Берти поставит меня в центр поля.

ADIUS, СБОРНАЯ

Нашу третью встречу мы проводили в Далласе против Южной Кореи. Конечно, наша сборная была явным фаворитом. Победа обеспечивала нам выход в 1/8 финала. Поведя быстро в счете 3:0, мы несколько успокоились и пропустили два гола. В 45-ти градусную жару нам было не так легко бороться против настырных корейцев. Немецкие фанаты не переставали оскорблять меня. Так как я играл у бровки, то слышал скандирование «Эффе raus!». Если бы я играл в центре… Что же случилось? Мы все боролись за одну цель, и игроки, и функционеры, и фанаты – стать чемпионами мира. Я не мог понять тогда этих свистов и провокаций. Мне пришло в голову даже попросить Фогтса заменить меня.

Беспокойства продолжались. После одного из моментов, когда фанаты снова выкрикнули какую-то гадость в мой адрес, я показал им средний палец. Это длилось буквально секунды две. Большинство людей на стадионе даже не заметили этого. У меня тоже не было никаких плохих предчувствий. На 75 минуте вместо меня на поле вышел Томас Хелмер. В конце концов мы сохранили преимущество и выиграли 3:2. После игры Заммер, Хесслер и Иллгнер пытались успокоить. Фогтс также попросил не отчаиваться. Впереди нам предстояло еще много игр. Так думали все.

Еще в Далласе президент НФС Эгидиус Браун подозвал к себе Фогтса и рассказал ему о моем «пальце». Предположительно, президенту все рассказал Румменигге. Еще ночью Фогтс вызвал меня и сказал, что ситуация не в мою пользу. Я пытался было оправдаться за свое поведение, но тренер ничего не хотел слушать о провокациях со стороны болельщиков. Я сразу же вспомнил о тех двух чистых билетах. Кстати, я так и не получил ни один из них. За билеты, в конечном счете, я заплатил из собственного кармана.

Я был шокирован. Моя мечта сыграть на ЧМ в Америке разрушилась. Я был готов. Бодо Иллгнер и Ике Хесслер говорили, что ничего не произойдет, а Руди Феллер обещал поговорить с тренером и не допустить моего «увольнения». Не знаю, сделал ли это Феллер. Я его никогда об этом не спрашивал.

На следующий день Браун прочитал мне целую мораль. Все сводилось к тому, что я немедленно должен покинуть расположение сборной. О`кей, сказал я, взял причитающие мне командировочные и собрался улетать.

Газетчики сразу же узнали о моем уходе. Ко мне подходили из Бильда, Киккера и других изданий взять эксклюзивное интервью. Мне предлагали деньги. Так корреспондент из Sportbild сказал, что заплатит за эксклюзив на 5 тыс. марок больше, чем предложит другое издание. В конечном счете, я подумал, что имею право высказать свое мнение. Я согласился дать интервью Sportbild, а полученные за «работу» 75 тыс. марок я спонсировал одному госпиталю в Гане, о котором мне рассказала монашка из Менхенгладбаха. Спустя несколько лет Самми Куффур подошел ко мне и сообщил, что в Гане выпущена почтовая марка с моим портретом. «В Гане ты настоящий герой, - сказал мне Куффур. - То, что ты перечислил деньги в больницу, знает каждый ребенок». Я был действительно горд. В Германии у меня имидж плохого мальчика, в Гане же я стал национальным героем.

В четвертьфинале Германия уступила болгарам 2:3 (Германия уступила болгарам 1:2 - опечатка в книге. А.П.). Это был конец. Если бы меня не выгнали, все могло бы быть по другому. Я помню, как Франц Беккенбауэр снял во время матча трусы и повернулся в сторону зрителей. И он не был за это наказан.

После ЧМ - 1998 года во Франции Фогтс уговорил меня вернуться в команду. Я сыграл два товарищеских матча на Мальте, после которых официально объявил о своем уходе из сборной.

РАЗВОД С МАРТИНОЙ И КЛАУДИЯ ШТРУНЦ

В начале 2002 года между мной и Мартиной образовалась трещина. Несмотря на то, что мы переселялись в наш новый дом во Флориде, я понимал, что не смогу больше жить с ней.

Я знал Клаудию Штрунц много лет. Мы дружили семьями. Когда Томас Штрунц закончил играть за «Баварию», они переехали в Кельн. Тем не менее мы часто созванивались по телефону.

Весной 2002 года Клаудия, работавшая тогда моделью, позвонила мне и предложила встретиться в Мюнхене, куда она прилетала. Мартина с детьми была в этот момент в США.

В воскресенье я встретил Клаудию в аэропорту. Мы были хорошими друзьями, не больше и не меньше. Но в тот момент произошел какой-то удар. В ее отношениях с Томасом также шло не все гладко. У Мартины же в Майами был любовник, и я знал об этом.

Клаудия поселилась в отеле Arabella Sheraton. Она пригласила меня на ужин в номер. Мы сидели на кровати, болтали, смеялись и ели суши. Уже тогда я понял, что не уйду из номера. И я впервые поцеловал Клаудию.

До среды мы встречались каждый день. Потом Клаудия улетела обратно в Кельн. Я был вне себя от волнения, я чувствовал свое счастье, я был по- настоящему влюблен.

После нашей домашней игры против «Вердера» вечером я сразу же полетел в Дюссельдорф, откуда меня забрала на машине Клаудия. Нам было ясно, что между нами происходит что-то серьезное, а не какая-то любовная афера. Мы забронировали отель, где и обсудили всю ситуацию. После этого у нас была прекрасная ночь.

Утром я улетел в Мюнхен на тренировку. Еще в аэропорту я написал СМС: «Это была чудесная ночь. Все было так прекрасно. Я все смотрю на твои фотографии. Ты прекрасна. Штефан».

Свой телефон я включил после тренировки. Пришел СМС. «Срочно позвони мне. О нас все узнали».

Это известие стало для меня настоящим шоком. Я поехал сразу же на ближайшую бензоколонку и выпил немного спиртного, после чего позвонил Клаудии.

Оказалось, что пока Клаудия занималась детьми, Томас Штрунц прочитал СМС. Думаю, не надо описывать, что испытал в этот момент Томас. Он наорал на Клаудию, побил все стаканы и тарелки на кухне. Потом на колонке купил две банки лимонной водки и залпом оглушил их. Клаудия пыталась было его успокоить, но это было бесполезно.

Вскоре позвонил и мой телефон. Это был Томас. Он сразу же наорал на меня. «Ты, свинья, ты украл мою жену. Если ты еще раз позвонишь, то что-то случится». Он пригрозил даже рассказать все газетам.

«Томас, - сказал я ему. В этой игре пять детей, подумай об этом. Если ты думаешь, что надо сообщить газетам, так сделай это». Я был уверен, что он не сделает этого. В конце концов, у него на стороне тоже была женщина. Разговор длился четыре минуты. Больше я никогда не контактировал с ним. Клаудия же так и так развелась бы со Штрунцем, даже если бы не встретила меня.

Несколько недель о нашем союзе никто не знал. Но так длится долго не могло, и мы решили выйти на публику. В программе RTL- Exclusiv я подтвердил, что Клаудия Штрунц – моя девушка.

Мои родители по- разному отреагировали на эту новость. Дети же, и до этого хорошо знавшие Клаудию, с понимаем отнеслись к ситуации. Уже спустя несколько месяцев мои дети спокойно играли с детьми Клаудии. Я чувствовал, что у меня сошел камень с сердца.

24 декабря перед Рождеством я сообщил Мартине, что хочу развестись с ней. В мае 2003 года истекал годовой срок, и мы могли официально оформить развод. Мартина была согласно и попросила сделать это в Америке. Уже 3 января ко мне пришел шериф и передал все необходимые бумаги. Я был удивлен, значит Мартина еще до нашего разговора подала сама на развод.

12 лет я прожил с Мартиной, и это был потрясающий отрезок в моей жизни. Конечно, печально разводиться. Но мы сделали все, что наш разрыв не повлиял на детей. Я оба были уверены, что сделаем все ради наших детей. В феврале я подписал бумаги о разводе.

Клаудия – особенная женщина. Он эротична и красива. Кроме того, она прекрасная мать. Она любит праздники и с удовольствием проводит время у камина. Она – женщина моей мечты.

Однажды я сказал ей, что очень сожалею, что не познакомился с ней раньше. На что Клаудия ответила мне, что прекрасно то, что мы вообще когда-либо познакомились.

Клаудия также развелась с Томасом. Все происходило намного сложнее, чем мы предполагали. Может быть, мы распишемся с Клаудией. Свадьба – важный шаг и нам необходимо время. Но мечтать об этом не запрещено и сейчас.